Увы, оправдались самые худшие ожидания. Воспитуемый рядовой Федотов уже через неделю ночью украл чеки «Внешпосылторга» (ими выплачивалось денежное довольствие) у нескольких увольняемых в запас солдат и сержантов, которые утром должны были улетать в Ташкент. Украл, смылся из роты и затаился в списанном и раздербаненном самолете «Ил-2» недалеко от городка разведчиков. Там он намеревался дождаться взлета «Ил-76», на котором улетали в Союз увольняемые. То, что воспитуемый пропал, обнаружили сразу. Немедленно доложили в штаб дивизии. Организовали поиск, и через три часа он был обнаружен в своем схроне. Физического воздействия, издевательств и оскорблений не было — пачкаться о такое дерьмо не хотел никто. Но могло с ним случиться все что угодно, поскольку, честно говоря, даже у офицеров о-о-о-чень чесались руки… Ничего подобного в роте не было попросту потому, что быть не могло. Во избежание очередного побега или солдатского самосуда командир роты поселил вора в палатку к офицерам. Началось расследование. В результате полковник Петряков, разумеется, во всем обвинил разведчиков, которые, по его мнению, не научились работать с людьми.
Когда разведгруппа после возвращения с задачи привела себя в порядок, я пошел в штаб дивизии. Дорожку, ведущую к штабу, окаймляла зелень, все вокруг было в цвету, а ведь всего месяц назад все выглядело совсем по-другому. Начальник штаба дивизии Петряков, выслушав мой доклад, решил действовать по-командирски: все-то у разведчиков плохо, кругом бардак, и воевать они не умеют, и с людьми работать. Все сказанное относилось и ко мне.
На следующий день состоялось партийное собрание управления дивизии, где докладчиком выступал Петряков. Ну и досталось же коммунисту Скрынникову, то есть мне. Весь доклад был построен практически на моральном облике и работе начальника разведки. Однако после выступления коммунистов и моего докладчик, кажется, понял, что перегнул палку. И после окончания собрания распорядился вернуть своего «крестника» дослуживать в родной полк. Наверное, вспомнилась проверенная жизнью поговорка: «С таким в разведку я бы не пошел». В роте облегченно вздохнули и постепенно прискорбный случай начал забываться. Однако офицеры твердо решили: никогда, ни при каких условиях и ни при каком давлении сверху никого не брать на перевоспитание из полков.
Вот так и была поставлена точка в плановой операции по оказанию помощи в восстановлении народной власти в административном центре Бисхуд. Правда, мы так и не поняли, кому же это «восстановление» было нужно. Афганские представители так и не появились, а мы после месячного стояния потеряли молодого и перспективного начальника штаба полка и солдата-артиллериста, совсем мальчишку. Правда, и душманов уничтожили около двух десятков.
Спустя некоторое время в Кабульском гарнизоне произошло ЧП. Задолго до подъема разбудил меня посыльный по штабу и передал распоряжение командира дивизии, что тот ждет в своей рабочей палатке. Как всегда в такой ситуации, приходит в голову одна и та же нехорошая мысль: что-то случилось в подчиненных войсках. Тут же позвонил дежурному по разведроте дивизии. Уточнил обстановку в полковых разведротах и на наблюдательных постах в горах. Все спокойно.
Прибыл к командиру, тот поздоровался и с ходу сказал: «Давай быстрей в роту, возьми разведгруппу и выдвигайся на объект „Радио Кабула“. Необходимо усилить его охрану и взять под жесткое наблюдение американское посольство. В группе иметь снайперскую винтовку».
Сегодня ночью, продолжал он, сержант-строитель из материально-технической бригады, переодевшись в форму лейтенанта, остановил такси около бригады и колесил на нем по городу, а затем подъехал к американскому посольству и зашел на его территорию. Сейчас сержант находится там. Скорее всего, американцы попытаются вывезти его в Пакистан. Сержант как военный специалист для американцев большой ценности не представляет, а вот в пропагандистских целях они его раскрутят на все сто. Поэтому с точки зрения политической это серьезное происшествие. Историю с перебежчиком раструбят на весь мир. Наша задача — организовать наблюдение за всей территорией посольства и при малейшей возможности сержанта внаглую выкрасть или уничтожить.
Утром около посольства было не протолкнуться — территория вокруг него буквально кишела сотрудниками наших и афганских спецслужб. Заменили даже внешнюю охрану, которую до этого осуществляла афганская милиция. У беглеца шансов выйти незамеченным из посольства практически ноль. Американцы, как позже стало известно, предпринимали попытки вывезти его, однако, убедившись в безнадежности затеи, после двух суток плотной обработки передали его сотрудникам советского посольства.
Мотивы бегства сержанта стали ясны в ходе расследования. Он служил помощником начальника склада, воровал и продавал афганцам строительные материалы. Хищения обнаружились. Запахло уголовным делом, и сержант не придумал лучшего выхода, чем украсть лейтенантскую форму и, переодевшись, бежать к американцам.
Во время ведения наблюдения за посольством ворюгу, шедшего по дорожке посольства в сопровождении двух человек, видел наш разведчик-снайпер. Однако для выстрела ситуация была неблагоприятная, и он не решился нажать на спусковой крючок. И, как оказалось, поступил правильно. Порученной задачей разведчики очень гордились и потом с полной уверенностью утверждали, что со всем могли бы справиться самостоятельно. Такая уверенность — важный и необходимый фактор в жизни разведчиков, особенно на войне. Какой-то кураж иногда тоже может быть полезным. Поэтому офицеры, усмехаясь про себя, всегда поддерживали подобные настроения.
Конец мая омрачился трагическим известием: в тоннеле на перевале Саланг столкнулись две колонны советских войск. Одна — зенитно-ракетной бригады, шедшей из Кабула в Союз, другая — автомобильная, везшая груз из Союза в Кабул. Сапанг — это система тоннелей на высоте 4100 м. Протяженность самого большого более 2 км. Постоянные сходы снежных мощнейших лавин. Через Сапанг на Кабул шла так называемая «нитка жизни». В тоннеле образовалась пробка. На перевале страшно холодно. Поэтому двигатели не были заглушены. Вентиляция оказалась неисправной. А комендантская служба вовремя не сработала. В результате от выхлопных газов пострадало более 100 человек.
ПОДСТАВЬ ПЛЕЧО БРАТУ
Недалеко, всего-то километрах в 30 от Кабула, расположился городок 345-го отдельного парашютно-десантного полка, в котором служили ферганцы-разведчики из моей родной расформированной 105-й гв. вдд. К этому времени они командовали ротами, батальонами или занимали высокие штабные должности. Все имели достаточно богатый опыт действий в горно-пустынной местности, приобретенный за годы службы в 105-й гв. вдд. Хотелось бы назвать их фамилии: Л. Хабаров, В. Никифоров, А. Шатский, А. Попов, И. Попов, А. Алиев, В. Востротин, В. Манюта, Ю. Татур, Д. Антонюк, А. Хмель, С. Гуринов, С. Кухаренко, Ш. Тюктеев, В. Ливенский и другие.
С каждым из этих офицеров всегда было о чем поговорить. У каждого своя история жизни. Все с удовольствием делились боевым опытом.
345-й полк располагался в центре Чарикарской долины у авиабазы Баграм. Всю низменную часть долины, до самого предгорья, покрывали сплошные зеленые заросли — сады и виноградники, дикие кустарники и деревья. Эта, как ее называли зеленка, а также кишлаки и ближайшие горы служили духам отличным укрытием, а для наших войск — зоной повышенной опасности. Вся долина была под контролем Ахмад Шах Масуда и арабских эмиссаров, которые у местного населения были непререкаемыми авторитетами. Попытки, причем неоднократные, афганского правительства установить в этом районе свою власть проваливались. К шурави же аборигены относились, мягко говоря, прохладно.
Поэтому стрельба вокруг расположения полка велась постоянно: и днем, и ночью. В долине орудовало множество банд, которые постепенно с помощью иностранных инструкторов и забугорных денег превращались в настоящие боевые единицы. Они укрупнялись и становились серьезными боевыми тактическими единицами, отличавшимися слаженностью, организованностью, дисциплиной, а главное, мотивацией. По своим боевым и моральным качествам, по уровню подготовки эти, теперь уже можно смело говорить, партизанские отрядики значительно превосходили регулярные афганские части, а для наших войск представляли реальную угрозу.